Двадцать пятый век

Притча о человеке не вернувшемся с войны

Была вечная ночь подземелья. Ночь, потому что в подземелье не было солнца. Когда нет солнца — ведь это ночь.

Стальные пространства ночи были не то чтобы мертвыми, но они были ночью и никогда иначе не были. Герман в своем пятнистом комбинезоне казался нелепым пятном на фоне сверкающих алмазов. Покрывавшие комбинезон разноцветные пятна напоминали о солнце и просторе, они отвлекали внимание, но не маскировали. Как же живые земные цвета, хотя бы и порожденные войной, могут укрыться среди стали и камня вечной ночи?

Герман шел уверенно, мягко ступая по шероховатому полу подземелья. Рефлексы тренированного тела не позволяли идти иначе. Он шел, но почти не осознавал окружающего. Идущий вперед, он не имел ни цели, ни идеи. Все, что его волновало его душу и занимало его ум, осталось где-то далеко. Безликий как ночь туннель вел его все дальше и дальше.

Вот шепот эха от его шагов стал сливаться с мерцанием света на стенах туннеля, вот бесконечный путь свернулся в кольцо. И тогда из мрака вечной ночи пришло то, чего он уже отчаялся ждать: Слово. Так Герман впервые услышал Притчу.

Притча о человеке, не вернувшемся с войны

Человек был простым и мирным. Он пахал поле и выращивал хлеб.

Но пришла война, и он отправился воевать.

Ведь надо же защищать свой кров и своих близких.

Он пришел на войну и увидел горы пепла вместо полных хлеба полей, увидел черные машины, изрыгающие пламя и смерть. Он не понимал ничего и не слышал приказов — он был мирным человеком.

Но вот он увидел что-то, что он понимал: из черной стены торчал клинок. Он помнил, как в детских сказках, которые ему рассказывали родители, родных защищали мечом.

Человек подошел к стене и потянул за витую рукоять.

Ведь надо же защищать землю свою.

Но меч не вышел из стены. Человек увидел, что стена пронзена насквозь и с другой стороны клинок оканчивается рукоятью белой и сияющей. Не знал, что делать человек, но пламя горящей земли и дым рассыпающегося пеплом хлеба просили его о помощи. Человек ухватился за обе рукояти и сломал клинок, вырвав его из стены.

Кто-то же должен защитить свою страну.

И в руках человека сверкнуло два меча: черный тяжелый меч стали и сияющий меч света. Взмахнул человек мечами, и покатились враги в пепел хлебный. Дрогнуло сердце человека от страха и радости: впервые увидел он врагов своих.

Руки человека, привыкшие к плугу, не могли хорошо управляться с мечами. И стало у человека две руки для работы (чем не работа?) мечом стали и три руки для фехтования света мечом, чтобы можно было защитить спину.

Ведь надо же защищать спину. Ведь надо же защищать Родину.

И стали у человека быстрые ноги, чтобы догонять врагов. И стал человек видеть ночью и днем, чтобы без устали убивать врагов. И стал человек понимать речь врагов, чтобы узнать их военные тайны. Прятались враги, но научился человек находить по запаху.

И становилось врагов все меньше и меньше. Хорошо воевал человек. Его наградили медалью.

Человек был счастлив и сказал: “Надо грудью прикрыть священную Отчизну”. Все долго аплодировали, приветствуя Героя. Человек улыбался и держал в двумя руками меч стали, а тремя фехтуя света мечом, прикрывая спину. Спина – это важно.

Снова ушел на войну человек. И стал он слышать мыли врагов. И не было им спасения. “Бежать!”- думали враги. И бежали. Гнался за ними человек и бежал день и ночь. В двух руках держал он меч стали, а тремя фехтовал света мечом. Нельзя терять умение рук!

Молотом билось его сердце:

…грудью прикрыть…

…жизнь отдать…

…не допустить…

Не успел человек. Бежали враги из мира его. Долго смотрел им вслед человек. Только прочнее две руки его сжимали меч стали и быстрее фехтовали три руки его света мечом.

Вечно бы так стоял человек, но прозвучала команда: “По домам!” Всегда исполнял человек команды.

Пришел человек домой и ничего не увидел там: ни врагов, ни черных машин. Было солнце, был хлеб, было прозрачное небо. Нечем приняться за работу человеку: две руки его сжимали меч стали, а три фехтовали света мечом.

Нельзя терять навык.

Человек не вернулся с войны.